Сибирское отделение
Российской академии наук

БЕСЕДЫ В ЧЕТЫРЕ УТРА

Нина Коптюг

Валентин Афанасьевич иногда говорил, что везде встает по "среднеземному" времени. Понятно, что это было вызвано его частыми поездками в разные уголки земного шара. Мы как-то пытались подсчитать, что же он чувствует, если разница во времени составляет двенадцать часов, да столько же ушло на полет. Поднимался он всегда рано, что дома, что в командировке.

Так получилось, что в девяностых годах, когда мы с Игорем и детьми жили в Нью-Йорке, он каждые полгода прилетал на пару недель на сессию ООН и останавливался у нас. Мы с мужем были рады увидеться с родным человеком, а дети и вовсе с ума сходили от счастья, когда снова появлялся дедушка.

...Я проснулась очень рано от того, что кто-то тихо возился в кухне. Как всякая хозяйка, не могу спокойно отдыхать, не приготовив желанному гостю завтрак. Сидели рано утром, пока остальные спали, пили кофе и тихо разговаривали. Валентин Афанасьевич рассказывал о том, что происходило в России, о проблемах СО РАН, сокрушался, что многие молодые ученые уезжают из страны насовсем...

Мы пробыли в США около четырех лет, пока муж работал в Колумбийском университете Нью-Йорка. В последний год, приезжая, Валентин Афанасьевич спрашивал с порога: "Не раздумали возвращаться?" Он очень волновался на эту тему, переживал за нас и хотел, чтобы мы обязательно приехали домой в городок.

...Заседания в ООН кончались довольно рано, и у деда оставалось время на общение с внучками. Думаю, это были единственные периоды в его жизни, когда он мог полностью расслабиться и чувствовал себя просто дедом.

Удивительно, что он никогда ничего не путал и не забывал, кто чем интересуется. Например, когда он приехал в очередной раз, младшей, Ире, исполнилось пять лет. Он спросил, что нового, и она с гордостью доложила: "Научилась читать!" Дед не поверил, мол, рановато в пять лет. Ира тут же усадила его в кресло и начала читать притихшему деду "Золотой ключик". А в следующий раз он привез ей книгу русских сказок. Очень удивлялся, когда мы рассказали, что в университете есть прекрасная библиотека на русском языке. Женя читала дедушке "Алые паруса", а в следующий приезд показала годовую подшивку журнала "Пионер", что его очень развеселило. Обнаружив, что Мила в старших классах интересуется проблемой "устойчивого развития мира", он принес ей множество материалов из ООН. Это помогло дочери написать доклад на английском языке, который позволил ей поехать на школьную конференцию в знаменитый Гарвардский университет в Бостоне. Позднее в его бумагах мы обнаружили несколько статей с пометкой — "Миле".

Один раз Валентин Афанасьевич, волнуясь перед самым первым выступлением в ООН, попросил меня проверить его доклад на английском языке. Честно говоря, я была поражена, ведь я знала, что в школе и в вузе он учил немецкий, а английский выучил самостоятельно: в докладе не только не было ошибок, там все артикли стояли на месте, все было детально выверено. Поправить было нечего.

...Мы вернулись домой в 1995. Бывало, что Валентин Афанасьевич звонил и говорил: "У меня час между заседаниями, заскочу увидеться". Подъезжал, вбегал, садился среди детей, прямо в костюме и при галстуке, слушал их рассказы, смеялся, играл с ними... и убегал. Видимо, отдыхал хоть чуть-чуть. Я никогда не участвовала в этих немногих "часах", чтобы не вносить взрослую ноту в их общение. Дед был очень скромным человеком. Как-то Ира пришла из школы, дело было во втором классе, и спросила, правда ли, что ее дедушка — президент? Кто-то в классе сказал. "А что же он меня не предупредил?!" — удивилась она. Я объяснила, что дома он вообще об этом не говорит, потому что здесь он — отец и дед. Просто человек.