В 1994 году, в то тяжелое для науки и экономики страны время, указом Президента Российской Федерации и в его развитие рядом постановлений Правительства РФ, путем конкурсного отбора (отбирались институты, имеющие уникальные экспериментальные установки, признанные в России и мире научные школы и штат высококвалифицированных специалистов) 61 институту был присвоен статус государственных научных центров (ГНЦ).

Большинство ГНЦ -- отраслевые институты и представляют многие научные направления: ядерная физика и атомная энергетика, химия и новые материалы, машиностроение и т.д. Примерно половина ГНЦ -- это институты бывшего оборонного комплекса, имеющие великолепные научные кадры и уникальное оборудование. Большая часть ГНЦ проводит исследования по тем научным проблемам, которыми не занимаются институты Российской академии наук.

Самое главное, что привлекало институты в статусе ГНЦ, -- это престиж, поскольку из более чем 4000 научных организаций России этот статус был присвоен лишь 61-у институту. Присвоение этого статуса, конечно же, давало надежды на особые формы государственной поддержки. Какие же реально возникали основные проблемы? Те же самые, что и для других научных организаций: неплатежи заказчиков и нестабильное финансирование. По логике, выживают те центры, у которых есть договора. Только по договорам никто не платит. Оборонка не платит, энергетики не платят, потому что им не платят и т.д. К этому добавляются высокие тарифы на энергоносители, проблема старения кадров, большие основные фонды и отсутствие права на собственность, а также несовершенство законодательства о науке.

Хотелось бы остановиться на финансировании науки. Многие не знают, как распределяется раздел 05 федерального бюджета и что именно распределяет Миннауки (сейчас вновь ГКНТ). Приоритеты Миннауки составляли незначительную часть общего финансирования. Остальные деньги Миннауки не распределяло. Это оборонный комплекс, целевые бюджетные фонды, научные организации РАН и вузы. Как делится то, что проходит через Миннауки? Государственные научные центры из тех приоритетов Миннауки, которые есть, имеют все-таки достаточно много. К сожалению, сегодня государственным научным центрам денег дается существенно меньше, чем давалось раньше. Программы ГНЦ занимают в приоритетах Миннауки 42%. Это достаточно много из тех денег, которые выделяются.

Поэтому, если бы не статус государственных научных центров, то многим из этих 61 институтов пришлось бы очень тяжело и, скорее всего, многих сегодня уже в том виде, как они есть, уже не существовало бы. В 1995 году все государственные научные центры выполнили объем работ на сумму около 1,6 трлн рублей, из Миннауки получили около 30%. Поэтому, когда сегодня очень часто можно слышать разговоры, что государственные научные центры очень много получают из Миннауки, это не совсем так, потому что в общей сложности это составляет в среднем около 30%.

У большинства государственных научных центров базовое финансирование также не превышает 30% всего объема выполняемых работ. Есть исключения -- Институт Антарктики и Арктики, который имеет базовое финансирование почти 90%. Это понятно. Но примерно треть государственных научных центров не имеют базового финансирования практически вообще. Это институты медицины, биологии и машиностроения.

Внебюджетные фонды. Отчисления 1,5% от себестоимости продукции на проведение НИОКР должны быть обязательными и, может быть, было бы правильным аккумулировать их не в многочисленных ассоциациях, а в отраслевых министерствах и ГКНТ. Хорошо бы мнение об обязательности для предприятий, независимо от формы собственности, 1,5% отчислений на науку записать в решение нашего совещания.

Если суммировать базовое финансирование и финансирование Миннауки, и то 3/4 государственных научных центров получают за счет этого менее 50% стоимости общего объема выполняемых работ. Это было бы нормально. Вопрос в поступлении бюджетного финансирования. Взять Всероссийский электротехнический институт, директором которого я являюсь. В этом году январь -- ни рубля, февраль -- ни рубля, а верхняя черта -- это уровень, который был запланирован, который в три раза меньше, чем Институт запрашивал, но который был подписан министерством, что мне должны давать. Только один месяц, в апреле, поступало больше. Все остальные месяцы либо нет финансирования, либо в три раза меньше. Но если бы выполнялся хотя бы этот запланированный бюджет и средства поступали вовремя, стабильно, мы бы сегодня говорили не только о выживаемости науки, по крайней мере в государственных научных центрах. Она бы развивалась.

Где же еще добывают средства институты? А дальше добирают спецтематикой, но Министерство обороны практически не платит. Остальные деньги набирают хоздоговорами, их достаточно много. Или коммерческой деятельностью.

Здесь вновь следует остановиться на несовершенстве законодательства. Научные организации вроде бы освобождены от налога на имущество. Раньше освобождали по списку, сегодня освобождают тех, у кого 70% выполняемых работ в общем объеме -- научно-исследовательские работы. Что получается в реальности? Сегодня, особенно в градообразующих институтах типа ЦАГИ, типа филиала, который есть у нашего института, имеются котельные, а тепло стоит невероятно дорого. 95% научного оборудования, 95% сотрудников работают на науку, а в объеме стоимости выполняемых работ 50% составляет плата за тепло. Приходишь, а тебе говорят: так ты же не институт, ты -- котельная. Почему бы не установить эти 70% не от объема выполняемых работ, а, скажем, если 70% научного оборудования. От чего угодно, только не от оборота, потому что сегодня котельные и вообще инфраструктура невероятно дорого стоят. Сегодня очень многие институты из-за этого несовершенства законодательства очень сильно страдают.

Но самое страшное -- куда мы тратим те небольшие деньги, которые имеем? 60% уходит на заработную плату и на энергетику. Институты сегодня, к сожалению, практически не тратят деньги на материалы, приборы и оборудование. Эти затраты больше у тех организаций, которые мало платят за энергетику. А если посмотреть распределение матзатрат, то в этом распределении, к сожалению, практически отсутствует спецоборудование. То есть, мы не покупаем ничего нового и практически живем поделками.

Для того, чтобы картина была полной, следует показать среднюю заработную плату в 1995 году по всем государственным научным центрам. Только в одном институте она около 600 тысяч рублей, во всех остальных институтах 400 тысяч рублей и менее.

Еще один вопрос, который должен быть поднят в законодательном порядке. Когда организовывали центры, обещали особый режим амортизации основных фондов. Но фактически ничего не сделано. Вот если наступит такой момент, когда будем делать, как делали в Советском Союзе, то институтов не будет. Потому что затраты просто пишут, но реальных денег нет. Они же не тратятся на реновации. Поэтому ситуация с амортизационными начислениями очень тяжелая.

Интересен вопрос о сниженных тарифах на энергоносители. Сравним тарифы на электроэнергию по всем ведущим странам мира, сколько берут в промышленности и сколько берут в быту. В Советском Союзе все промпредприятия платили 1,2 копейки за киловатт-час, а в быту платили 4. Во всем мире точно такое же соотношение. Сегодня в России -- 520 рублей киловатт-час (по ГНЦ ВЭИ), то есть тарифы на энергоносители для государственных научных центров превышают тарифы для промпредприятий и почти вдвое выше средних по развитым странам мира. Выделяется бюджет, институты заключают договора, но кто может угнаться за таким ростом тарифов? О снижении тарифов на электроэнергию государственным научным центрам и научным организациям принято 4 постановления Правительства (прямо по государственным научным центрам), 2 решения Федеральной энергетической комиссии и одно решение Арбитражного суда. Ничего не выполнено.

В результате получается, что долги только государственных научных центров, 61 института (электроэнергия, тепло, газ и вода) составляют на сегодняшний день 536 млрд рублей. Государственные научные центры расплатиться с этими долгами никогда не смогут.

Хотел обратить внимание еще на одну очень серьезную вещь. Раньше был такой хороший термин -- "фондовооруженность". Сколько приходится основных фондов на одного человека? В Троицком институте приходится 800 млн рублей на одного человека, включая уборщицу. Представим, что появился налог на имущество, 2%. Значит, каждый человек должен принести в институт 16 млн. Допустим, амортизация 5% -- еще 40 млн зарплата, другое, и этому институту каждый человек должен приносить минимум 100 млн рублей. Это возможно сегодня? Невозможно.

Когда мы говорим о структурной перестройке, нужно помнить, сколько у нас институтов с уникальными установками, уникальными стендами. Это Троицкий, ЦАГИ, ВЭИ, ЦЭАМ и др. Структурная перестройка институтов, безусловно, необходима. Но нужно четко понимать, что нельзя говорить ни о какой структурной перестройке, если не ясно, кто это дело будет финансировать. Наш институт сейчас занимается освобождением корпуса. Нужно демонтировать оборудование, нужно перенести, нужно установить на новом месте. Все это требует больших денег, и эти деньги должны быть где-то предусмотрены.

Сегодня есть и нормальные пути структурной перестройки. Самое главное, не натворить то, что мы часто делаем. Ломать -- не делать. Сегодня очень много сильных институтов развалилось на малые предприятия. А малые предприятия -- это малые предприятия и пока не очень известны такие, которые занимаются наукой с большой буквы.

Есть примеры, как можно перестраиваться. Прежде всего, создание совместных предприятий. Наш институт, создавший совместные предприятия, входит в уставной капитал совместных предприятий не имуществом, а правом пользования имуществом. И этот путь надо узаконить, потому что после некоторых случаев Госкомимущество стало сопротивляться. Институт создал два таких предприятия -- одно по производству счетчиков совместно с фирмой АВВ, другое -- по производству преобразовательной техники. В уставной капитал мы вошли правом пользования имуществом. То есть государственная собственность не отдана никому, просто дали право ею попользоваться на определенный срок. Это все капитализировали и этим вошли в уставной капитал. Нормально, с разрешения на Госкомимущество. Оно и сейчас разрешает в исключительных случаях, но уже сопротивляется.

Другой путь -- очень простой. Освобождение от основных фондов. Но к этому простому пути тоже нужно очень обдуманно подходить. Статья 114 Гражданского кодекса, пункт 7, говорит, что все наши институты -- унитарные государственные предприятия, которые основаны на праве хозяйственного ведения. Каждое такое предприятие само у себя может создать точно такое же государственное предприятие и передать ему основные фонды. (Правда, там есть еще одна фраза: "в установленном порядке". Кто захочет это сделать, приходите за опытом, потому что целый год мы проходили и поняли, что такое "установленный порядок", поэтому сегодня можем это делать). Тем самым, у вас на территории остаются ваши предприятия, вы назначаете директоров, вы им утверждаете уставы и в то же время это не ваше имущество, это имущество уже дочерних предприятий. Они за него отвечают, они расплачиваются за энергоносители, и так далее.

Сегодня, говоря о перестройке, мы должны думать о XXI веке. Как это ни парадоксально звучит, вроде бы наука разваливается, но мы сегодня должны думать, как будут жить наши дети. Поэтому мы подошли к идее объединения сил. Как она возникла? Удачно получилось, что Московский энергетический институт и наш Всероссийский электротехнический институт разделяет только Красноказарменная улица. Тут же рядом еще находится Экономико-политологический университет. И мы решили создать Объединенный университет "Лефортово". Каковы его задачи? Во-первых, это интеграция высшей школы и отраслевой науки в области электротехники; совместная подготовка специалистов по экологии, по политологии. Нужно готовить специалистов широкого профиля, которые бы знали и экологию, и политологию. Развитие средств систем дистанционного обучения, разработка социальных технологий и введение дополнительных видов обучения, которые уже сегодня в Московском энергетическом институте существуют. Там уже работает 10 гуманитарных институтов: учат бизнесу, экономике... Это необходимо делать.

Важнейшая проблема -- кадры. Как их омолаживать? Ассоциация обращалась в Министерство обороны: давайте освободим от призыва в армию. Мы говорили с людьми, которые освобождены от призыва в армию, вот директор сидит, у которого не призывают в армию. Но не идут люди на нашу зарплату. Какая бы работа ни была престижная, и от армии освобождены, но зарплата настолько низка, что все это не помогает, и молодежь в институты не приходит. Думается, что в системе, когда объединяются институты, когда студенты проходят в них практику, даже с низкой зарплатой (надеюсь, она когда-нибудь изменится) -- уйдут 200 человек, но 10 останется. Это уже какое-то дело. И еще мы на это потому пошли, что научные направления нашего Института и Московского энергетического института практически полностью совпадают.

Государственные научные центры сегодня находятся в таком же сложном положении, в каком и вся наука. И поэтому Правительство должно принимать решение, что же делать дальше, особенно с основными фондами. Мы прекрасно понимаем, что должна быть и ротация, и аттестация, мы это предвидим. Но хотелось бы просить поддержать отраслевую науку именно в этом статусе государственных научных центров. Может быть, это не самый удачный вариант структуры, но в этой сложной ситуации, которая есть сегодня, ничего ломать нельзя.