Выступая здесь, я испытываю особые чувства, потому что моя деятельность была связана с Сибирским отделением, начиная с 1959 года. Институт, которым я руковожу, был организован, как и 10 других институтов на Дальнем Востоке, еще в составе Сибирского отделения.

Сегодня Дальневосточное отделение РАН имеет научные центры в Магадане, региональый центр на Чукотке, в Петропавловске-Камчатском, Благовещенске и Южно-Сахалинске. В каждом из этих центров мы имеем соответствующие станции и соответствующие институты. Общее число учреждений около 30, включая два заповедника, которые принадлежат нам, один морской заповедник, организаторами и инициаторами которого мы в свое время были.

Основная часть научной тематики, как это видно из распределения финансирования, остается за науками о Земле, на втором месте биология и биотехнология, на третьем, после длительных усилий по подъему в Отделении точных наук, -- физика и математика. Количество печатных работ у нас в последнее время не уменьшается, их становится даже больше. По-видимому, это связано с тем, что экспериментальные работы в лабораториях по интенсивности снижаются и у людей остается время, чтобы подготовить к публикации результаты, полученные ранее.

О международных контактах. С ними положение вполне удовлетворительное.

Владивосток далеко от центра России, велики транспортные расходы, в то же время от нас 1 час самолетом до Японии, 2 часа до Южной Кореи, 6 часов до Америки. Владивосток, безусловно, стал оживленным международным центром, и у нас постоянно появляются делегации (обычно 2-3 каждую неделю). Переговоры о наших разработках идут, но в основном, они нас приглашают туда. У нас удалось пока создать один Международный российско-американский центр "Арктика" в Магадане.

Вторая форма очень интенсивного международного сотрудничества -- это использование нашего флота для организации совместных экспедиций. Только что закончились две экспедиции: одна эколого-биологическая совместно с американцами и вторая -- наших океанологов.

Наш научно-исследовательский флот включает 8 судов неограниченного района плавания, из них два относительно большого водоизмещения, более 6 тысяч тонн, остальные суда прибрежного плавания. Этот научно-исследовательский флот -- тоже национальное достояние.

В Институте проблем морских технологий созданы исключительно эффективные (других таких в мире сейчас нет) автономные подводные аппараты. Все они необитаемы, но в них есть элементы искусственного интеллекта, которые позволяют проводить с их помощью самые разные работы вплоть до максимальных глубин. Средняя глубина океана -- 5 с небольшим тысяч метров, а наши аппараты работают до 6 тысяч метров. Сейчас мы получаем многочисленные предложения, идут переговоры. На грани подписания контракт с американскими "нэйви", представители их Генерального штаба только что побывали во Владивостоке. Мы не хотим продешевить, потому что ценность этих аппаратов велика.

Острой проблемой, имеющей даже политическую окраску, стали жидкие радиоактивные отходы. Их поставляет, в первую очередь, огромный завод "Звезда", а также соответствующий флот. Институту химии удалось создать систему очистки с использованием специально модифицированных природных цеолитов, которые почти полностью убирают наиболее опасные радионуклиды цезий и стронций, и на выходе мы имеем радиоактивность 10-10 -- 10-11 кюри на литр, это меньше фоновых значений. Установка проходит сейчас межведомственные испытания. К сожалению, ни наше Правительство, ни Министерство атомной промышленности пока еще ни рубля не дали на эту работу. Видимо, одна из причин такого равнодушия состоит в том, что это Министерство получило 100 млн долларов от Японии за то, чтобы в Россию была поставлена американская установка "Макдермот", хотя по многим параметрам она хуже, чем разработанная нами.

В Биолого-почвенном институте удалось создать трансгенный жень-шень -- клеточную культуру жень-шеня, на это получен патент. Зная такого рода исследования в Южной Корее и в Японии, можно с уверенностью сказать, что эта культура сегодня является наиболее эффективной, потому что выполнялась со строгим контролем по составу активно действующих веществ жень-шеня.

Интенсивные исследования иглокожих привели к тому, что мы сейчас знаем структуру многих активно действующих веществ в самых разных классах: морских звездах, морских ежах, тахиурах, морских лилиях, голотуриях.

Хочу обратить внимание на вещество эхинохром. На его базе сейчас создано несколько лекарственных средств, совместно с Кардиоцентром, заканчиваются клинические испытания. Это, пожалуй, один из наиболее мощных кардиотоников, сокращающих зону инфаркта примерно в 3 раза, а ишемию удается вылечить с его помощью в течение сравнительно более короткого времени.

Главное, что всегда интересует промышленность, это, конечно, сырье для получения нового продукта. Немыслимо было бы предлагать использовать в качестве сырья морских ежей, тем более, что выход из них эхинохрома достигал всего 0,05%. Но поскольку мы -- химики-органики, синтетики, то сумели получить его из дихлормалеинового ангидрида в четыре стадии. Теперь выход повышен до 40%. Синтез довольно сложный, но, во всяком случае, надежный. Мы уже планировали синтез этого продукта на заводе в Башкирии, где тогда работал академик Г.А. Толстиков, но там произошли события, которые, к сожалению, помешали довести это дело до конца.

Коллекция морских микроорганизмов, собранная Тихоокеанским институтом биоорганической химии, включена в список мировых коллекций (неполный дубликат есть, пожалуй, только в Австралии, в Таунсвилле). На ее экспонаты самый большой спрос: у нас очень много обращений от самых разных фирм и корпораций, в том числе от Байера. Сегодня за каждый штамм, который у нас берут, мы получаем примерно 50-70 долларов.

Невозможно рассчитывать на то, что на Дальнем Востоке, с его территорией и населением всего 7 млн человек, да еще при сложившейся энергетической ситуации, может быть развито какое-то крупное производство типа производства автомобилей, тяжелого химического производства, нефтесинтеза и так далее. А вот для биотехнологии, тем более для морской биотехнологии здесь -- золотое дно. Продукция стоит дорого, весит мало, можно в "дипломате" увезти. Не будет недостатка и в сырье -- раз есть коллекции, необходимые штаммы можно культивировать, сколько нужно; во-вторых, здесь огромное количество отходов рыбопромыслового комплекса. Если речь идет о белках и пептидах, то можно использовать методы генной инженерии. Наконец, часть веществ мы можем синтезировать. Но все это будет возможно только в случае выживания науки на Дальнем Востоке.

В топливно-энергетическом комплексе Приморья сейчас катастрофическая ситуация. У нас отключена большая часть институтов, и только по настоятельной просьбе ДВО в тех из них, где сохраняются собранные в течение десятков лет коллекции (биологические, микробиологические), удалось пока сократить эти отключения до 2-3 часов. Одна из этих коллекций -- коллекция морских микроорганизмов, известна во всем мире. Она является национальным достоянием. А собрана она была только потому, что мы располагаем, без преувеличений, уникальным исследовательским кораблем.

Только что стало известно, что деньги, выделенные для ДВО в сентябре, которые мы зарезервировали на подготовку к зиме, в том числе и нашего исследовательского флота, Приморское казначейство планирует использовать на зарплату бастующим энергетикам. Но если флот уйдет в зиму без топлива, то мы можем потерять одно из очень серьезных достояний не только Дальневосточного отделения, но и всей Российской академии наук.