КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ
РЕГИОНАЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ
РЕАЛИЗАЦИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
Добрая весть пришла из столицы нашей Родины — постоянный автор «НВС» Юрий Владимирович Попков, доктор философских наук, профессор, заместитель директора по научной работе и заведующий сектором этносоциальных исследований Института философии и права Сибирского отделения Российской академии наук удостоен первой премии Всероссийского конкурса научных и публицистических работ на тему «Мы — многонациональный народ России». Торжественная церемония награждения состоится 4 ноября в Государственном Кремлёвском дворце в рамках празднования Дня народного единства. От всей души присоединяемся к поздравлениям и предлагаем вниманию читателей эксклюзивный вариант статьи.
Актуализация
национальной политики в России
Утверждение Президентом РФ
В. В. Путиным 19 декабря 2012 года Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (далее — Стратегия) — важное для России и давно ожидаемое событие, поскольку существовавшая до того момента Концепция государственной национальной политики Российской Федерации, принятая в 1996 г. (далее — Концепция), по общему признанию, устарела и не отвечала насущным проблемам и потребностям государственного регулирования процессов в данной сфере общественного развития.
Важнейшее значение для актуализации проблем современной национальной политики имели события на Манежной площади в декабре 2010 года. Независимо от того, как оцениваются эти события — как всего лишь происшествие, как это интерпретирует академик В. А. Тишков, или как проявление назревшего в обществе и незамечаемого властями «народного бунта», — именно они определили повышенное внимание высших органов власти к проблемам государственной национальной политики и межэтнических отношений в последующий период. К наиболее значимым событиям этого ряда можно отнести публикацию в январе 2012 г. статьи тогда председателя правительства, кандидата в президенты Российской Федерации В. В. Путина «Россия — национальный вопрос», создание в июне 2012 г. при Президенте РФ
Совета по межнациональным отношениям, обсуждение текста проекта и принятие окончательного варианта Стратегии, наконец, утверждение Правительством РФ
20 августа 2013 года федеральной целевой программы «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014–2020 годы)».
Казалось бы, после принятия этих документов следует прекратить дискуссии относительно содержания Стратегии, тщательно изучить текст, взять его на вооружение и озадачиться на предмет его дисциплинированного исполнения. Так могут воспринимать задачу, в силу своего должностного положения, чиновники разных уровней (именно так они на самом деле и поступают), но не исследователи, для которых после состоявшегося обсуждения проекта и принятия окончательного варианта Стратегии остается много неясных вопросов. Они касаются как теоретико-методологических оснований и концептуальной строгости текста Стратегии, так и полноты соответствия провозглашенных задач реальному положению дел в этой сфере и состоянию массового и экспертного сознания. Поэтому представляется важным продолжить дискуссию по существу обозначенных проблем, тем более что Стратегия предусматривает возможность её корректировки. В пункте 6 Стратегии специально отмечено: «Государственная национальная политика Российской Федерации нуждается в новых концептуальных подходах с учётом необходимости решения вновь возникающих проблем, реального состояния и перспектив развития национальных отношений».
 |
|
Целевые ориентиры и противоречия
Стратегии государственной национальной политики РФ
Как известно, в Стратегии сформулированы фундаментальные положения в области национальной политики для Российской Федерации, в том числе её основополагающие целевые ориентиры: укрепление общероссийского гражданского самосознания, сохранение этнокультурного многообразия, гармонизация национальных и межнациональных отношений, обеспечение равенства прав и свобод человека и гражданина, адаптация и интеграция мигрантов. Они имеют важное значение для реализации эффективного государственного регулирования в соответствующей сфере общественной жизни. В то же время Стратегия не лишена недостатков и противоречий. Остановимся на тех из них, которые непосредственно связаны с обозначенной темой статьи.
Прежде всего, обратим внимание на то, что присутствует недостаточная терминологическая чёткость и выверенность текста Стратегии по её базовым понятиям. Так, введённое понятие «российская нация» противоречит содержанию используемого во всех других случаях понятия «национальный», где оно употребляется не в гражданском, как в случае с российской нацией, а в этническом (этнокультурном) смысле («национальная политика», «национальность», «межнациональное согласие», «межнациональные отношения» и др.). В Стратегии по сравнению с Концепцией 1996 г. чётко проявляется принципиальное изменение концептуального подхода в определении ориентиров государственной национальной политики: от понимания нации как этнокультурного феномена — к рассмотрению нации как исключительно нации-государства (российской нации).
В результате этой трансформации в тексте Стратегии признаётся факт многонациональности и наличия межнациональных отношений, однако народы Российской Федерации не рассматриваются в качестве активно действующих субъектов государственной национальной политики. Их роль, по сути, нивелируется до статуса объектов государственной национальной политики. В отличие от Стратегии отмененная ею Концепция исходила из признания значимости народов России и развития их субъектности по двум основным направлениям: совершенствование федеративных отношений и национально-культурное самоопределение народов в организационной форме национально-культурных автономий. Теперь же акцент делается на сохранении и развитии этнокультурного многообразия народов, их консолидации в составе российской нации, причём механизм, с одной стороны, сохранения этнокультурного многообразия, с другой стороны — консолидации народов по сути никак не прописан, о чем далее будет сказано подробнее.
Среди главных целей Стратегии обозначены как укрепление государственного единства, общероссийского гражданского самосознания, так и сохранение и развитие этнокультурного многообразия и самобытности народов России. В то же время, насколько можно судить по содержанию документа, данные цели рассматриваются как рядоположенные и в конечном итоге доминирующей выступает первая из них.
В принципе это верный и необходимый ориентир, если учесть существующий кризис российской гражданской идентичности, наличие которого зафиксировано, в частности, в федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014–2020 годы)». Данная проблема превратилась в общемировую. Её не избежали многие страны, в том числе и США, ещё недавно гордившиеся своим национальным (гражданским) единством, а сегодня стремительно его теряющие. Это со всей убедительностью показывает С. Хантингтон, замечая: «Пожалуй, величайшим сюрпризом будет, если США и в 2025 году останутся той же страной, какой были в 2000 году; а вот если Штаты превратятся в совершенно другую страну (или несколько стран) с совершенно иной государственной концепцией и национальной идентичностью, в этом не окажется ничего удивительного». Поскольку для России проблема общегражданской идентичности является также актуальной, постольку она вполне обоснованно поставлена во главу угла государственной национальной политики.
Проблема, однако, состоит в том, что в Стратегии отсутствуют чёткое осмысление и должная проработка механизма обеспечения взаимосвязи, с одной стороны, общероссийского гражданского самосознания и основанного на нем национального единства, с другой — этнокультурного многообразия. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что главный акцент в Стратегии сделан на межнациональных (межэтнических) отношениях, а этнокультурное многообразие во многих случаях остается просто фоном. Достаточно сказать, что констатирующая часть Стратегии (Раздел II) носит название «Состояние межнациональных (межэтнических) отношений в Российской Федерации». Нет раздела и не ведется речь об этнической структуре России, о существовании разных (по численности, языковым семьям, религиозным предпочтениям) группах народов, о состоянии и проблемах этнокультурного развития. Ставится задача создания «государственной и муниципальной систем мониторинга состояния межэтнических отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций», однако не актуализирована задача проведения мониторинга социального самочувствия представителей разных этнических групп и этнокультурного развития в целом.
Но если не проведена диагностика и не провозглашена задача по отслеживанию состояния этнокультурного многообразия, то вряд ли может быть эффективным достижение провозглашенной цели по его сохранению и развитию.
Этой цели вряд ли можно достичь также без сохранения этнической идентичности, этнического самосознания, однако в тексте Стратегии об этом даже не упоминается. Подспудно же этническая идентичность оценивается как неодобряемое, негативное явление.
Государственническая ориентация Стратегии и её установка на формирование российской нации выражают, очевидно, дух модели нации-государства. Но, как отмечалось, используемый теоретико-методологический базис Стратегии является противоречивым. Существующая одновременно целевая установка на сохранение и развитие этнокультурного многообразия народов России выражает дух модели нации-культуры. Принятие данной установки отражает реальную перспективу возрастающего этнокультурного многообразия, что представляется достаточно оправданным в силу действия глобальных и трансграничных факторов, в том числе повышения интенсивности миграционных процессов. Неявно фиксируется усиление многонациональности Российской Федерации: если в Концепции 1996 г. указывалось, что в России проживает более 100 народов, то в Стратегии зафиксировано проживание здесь представителей 193 национальностей (при этом специально подчёркивается, что это данные Всероссийской переписи населения 2010 года, сформированные на основе самоопределения граждан; правда, не указывается вошли ли в это число определившие себя как эльфы, хоббиты, скифы и др.).
Поскольку каждая национальность является носителем определенной национальной культуры, то прогнозируемый рост этнокультурного многообразия создает угрозу для консолидации российской нации. Перманентно осуществляемая гармонизация национальных и межнациональных (межэтнических) отношений будет нарушаться дисгармонией, возникающей вследствие развития этнокультурного многообразия. Как решать это реальное противоречия и возникающие проблемы — из Стратегии неясно.
Необходимость и основы региональных концепций
и моделей реализации национальной политики
В Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации поставлена задача выработки единых подходов к решению проблем этой политики государственными и муниципальными органами, различными политическими и общественными силами. Но в ней ничего не говорится о том очевидном факте, что в разных регионах эта политика реализуется в конкретных условиях местных межэтнических сообществ, различающихся уровнем социально-экономического развития, особенностями этнической структуры, интенсивностью и направленностью миграционных процессов, остротой межнациональных отношений и в целом состоянием локальных этносоциальных процессов. Это тем более важно учитывать, что этнические группы интегрированы в Российскую Федерацию именно опосредованно через региональные сообщества с разными актуальными проблемами. Это существенно модифицирует общий формат национальной политики.
 |
|
Одним из наиболее значимых факторов, оказывающих влияние на характер этносоциальных процессов в отдельных регионах, в настоящее время является миграция. Под её влиянием меняется этнокультурная мозаика, реструктуризируются региональные (локальные) межэтнические сообщества, реанимируется и модифицируется национальный вопрос. Действие миграционного фактора осложняется активными внутренними миграциями, также влияющими на баланс межэтнических отношений в регионах.
Надо также иметь в виду, что Россия является федеративным государством с национально-территориальным делением и многие регионы обладают определённой этнокультурной спецификой, определяющей характерную для них социокультурную динамику межэтнических сообществ.
Поэтому важной задачей, не нашедшей отражения в Стратегии, является выделение региональных моделей национальной политики в их обусловленности характером объективных этносоциальных процессов, протекающих в локальных межэтнических сообществах, а также определение регионально обусловленных ориентиров национальной политики наряду с общестратегическими ориентирами. К сожалению, такая возможность даже не оговаривается и не предусматривается, а следовательно, и не допускается.
На самом деле проведение продуманной, целенаправленной, ответственной национальной политики предполагает её адаптацию к конкретным условиям и должно осуществляться не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов федерации, а также муниципалитетов, особенно крупных. При этом очевидно, что без учёта региональных особенностей государственная национальная политика не может быть достаточно эффективной.
В этой связи стоит опять обратиться к Концепции государственной национальной политики Российской Федерации 1996 года. Она выступала стратегическим нормативным актом на федеральном уровне, на основании которого разрабатывались многочисленные региональные нормативные акты (концепции), определяющие принципы и приоритеты деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и институтов гражданского общества в области национальной политики и межнациональных отношений.
Проведённый нами анализ существовавших до принятия Стратегии в разных субъектах федерации концепций позволил зафиксировать определенные различия в региональных моделях национальной политики. Эти различия проявляются при формулировке целей и задач, основных направлений и приоритетов национальной политики в регионе. Обобщая, можно говорить о представленности в них широкой палитры доминирующих целевых установок — от ориентации на укрепление единства российской гражданской нации до сохранения и развития локальных исторических традиций разных народов.
Классифицируя эти концепции по целевым ориентирам, можно выделить следующий их ряд, применяя условные обозначения:
— «государственнические» концепции, направленные на укрепление российской государственности, регионов как субъектов федерации;
— «гражданские» концепции, направленные на формирование общероссийской и региональной гражданской идентичностей, на интеграцию локальных сообществ;
— «стабилизирующие» концепции, направленные на поддержание межэтнического мира и согласия;
— «культурнические» концепции, направленные на развитие народов и их культур;
— «коммуникативные» концепции, направленные на гармонизацию межэтнических отношений, развитие межнационального общения, взаимопонимание6.
Нельзя сказать, что все эти концепции были хорошо проработанными и действенными. В то же время их следует оценить положительно с той точки зрения, что они отражали определенную региональную специфику существующих проблем в области национальной политики, а также специфику реализуемых подходов в управлении.
Одним из интересных и действенных примеров является опыт Ханты-Мансийского автономного округа — Югры. Проведенный нами ранее анализ практики государственного управления этносоциальными процессами в этом региональном сообществе показал ярко выраженную социальную ориентацию национальной политики. Органы власти стимулировали деятельность этносоциальных субъектов и представляющих их национально-культурных организаций на укрепление регионального сообщества — на социальное служение, что выражалось, в частности, в систематической практике заключения различных соглашений с национальными объединениями граждан округа по социальному служению и выполнению социальных заказов.
Принятая вместо Концепции 1996 г. Стратегия государственной национальной политики 2012 г. не предусматривает конкретизации безусловно необходимых для страны общих концептуальных положений в национальном вопросе и возможность принятия региональных концепций реализации национальной политики. В ней допускаются только разработка плана мероприятий по реализация Стратегии (пункт 24), а также государственной, региональных и муниципальных целевых программ (пункт 26). Как представляется, подобные планы и программы не всегда могут быть достаточно эффективными, если они не базируются на предварительной серьёзной диагностике и концептуальном осмыслении особенностей этносоциальной ситуации и существующих проблем в отдельно взятых регионах. Как правило, местные чиновники идут по лёгкому пути и разрабатывают подобные планы мероприятий и программы, что называется, не выходя из кабинетов. Как мне известно, именно так и поступили с разработкой планов мероприятий в ряде регионов и муниципалитетов вскоре после утверждения Стратегии.
Да что говорить о региональных и муниципальных властях, если принятие решения о разработке федеральной целевой программы «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014–2020 годы)», как отмечено в её паспорте, датируется 22 июля 2013 года, а утверждена она постановлением Правительства РФ
уже 20 августа 2013 года, то есть меньше чем через месяц. Можно ли в этой ситуации говорить о хорошей проработке и высоком качестве данной программы?
Экспертное сообщество
об актуальных проблемах национальной политики
В контексте рассматриваемой проблемы интересными представляются результаты проведённого нами в мае 2011 г. опроса 35 региональных и муниципальных экспертов Сибирского федерального округа по актуальным вопросам современной национальной политики в РФ.
Экспертами выступили слушатели курсов повышения квалификации государственных и муниципальных служащих из разных субъектов федерации данного округа. Курсы организованы Сибирской академией государственной службы (в настоящее время — Сибирским институтом управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации). Эксперты представляли республики Алтай, Бурятия, Тыва, Хакасия, Алтайский, Забайкальский и Красноярский края, Иркутскую, Кемеровскую, Омскую, Новосибирскую и Томскую области. Из них: 18 чел. — это государственные, 15 чел. — муниципальные служащие (двое не указали свой статус), в основном руководители, специалисты, консультанты из государственных и муниципальных структур управления, отвечающих за национальную и религиозную политику, межнациональные и этноконфессиональные отношения, связи с общественными организациями (как известно, в разных регионах такие специалисты представлены в разных управленческих структурах).
Как показало исследование, почти все эксперты признают наличие в России национального вопроса, при этом около 60 % из них считают его острым, требующим срочного решения. В то же время большинство из них уровень конфликтности межэтнических отношений в России оценивают как средний (71 %), а в своем регионе — как низкий (51 %). Это может свидетельствовать о том, что национальный вопрос многие не сводят лишь к проблемам непосредственно в межнациональных отношениях.
На наш взгляд, опрошенные дали достаточно точную диагностику основных причин существующей межэтнической напряжённости. Из предложенного списка возможных причин (нужно было проранжировать степень их значимости) на первое место они поставили, причём и применительно к России в целом, и к своему региону, экономические неурядицы, на второе — социальное неблагополучие, на третье — приток мигрантов, на четвертое — межличностные отношения, на пятое — различия языков и культур. Таким образом, само по себе наличие разных языков и культур, по мнению экспертов, не провоцирует межэтническую напряжённость, она определяется уровнем социального (в широком смысле) неблагополучия и степенью эффективности/неэффективности регулирования этносоциальных процессов.
Можно было ожидать, что под влиянием «локального патриотизма» эксперты однозначно встанут на сторону «своих» при ответе на вопрос о том, по чьей вине обычно возникают конфликты между местными жителями и группами мигрантов. Однако этого не произошло. Чуть более половины из них полагают, что в таких случаях виноваты обе стороны и лишь 17 % обвиняют приезжих.
Интересные ответы были получены на вопрос о национальном статусе России: 69 % экспертов считают её государством, объединяющим разные нации, народы, этнические группы, 23 % — многонациональным народом и лишь 9 % — единой нацией. При этом лишь 11 % опрошенных полагают, что федеральными органами власти проводится последовательная, целенаправленная, чёткая национальная политика. И всего 14 % из них положительно относятся к тому, что в России не существует министерства по делам национальностей.
Принципиально важными в свете главной обсуждаемой в статье проблемы являются ответы экспертов на вопрос о целесообразности принятия Концепции современной национальной политики на разных уровнях управления. Лишь один эксперт усомнился в необходимости такой концепции на федеральном уровне (такой документ и появился позднее в виде Стратегии). В то же время опрошенные в абсолютном своем большинстве считают, что концепция реализация национальной политики должна существовать и в отдельных субъектах федерации (96 %), а также в крупных муниципальных образованиях (80 %).
Заметим, что по ряду вопросов обнаруживается значимое расхождение мнений представителей государственных и муниципальных структур. Так, при ответе на вопрос о том, реализуется ли в настоящее время органами власти Российской Федерации последовательная, целенаправленная, чёткая национальная политика, более критические оценки дают муниципальные служащие: всего 7 % из них и одновременно 17 % госслужащих полагают, что такая политика есть, а 40 % представителей муниципалитетов считают, что такой политики практически не существуют (среди государственных служащих так полагают всего 17 %). В то же время доля не уверенных в существовании такой политики и однозначно отрицающих её наличие вместе примерно равны в обеих этих группах (80–84 %).
Среди муниципальных служащих выше доля тех, кто высказывается за необходимость принятия концепции современной национальной политики на всех уровнях управления — федеральном, в отдельных субъектах федерации и крупных муниципальных образованиях (крупных городах) — соответственно 100, 100 и 93 % (среди госслужащих таковых меньше — соответственно 94, 84 и 67 %).
17 % опрошенных госслужащих отрицательно относятся к идее создания федерального министерства по делам национальностей, тогда как среди муниципалов таковых всего 7 %. В то же время среди последних в два раза меньше тех, кто высказывается за создание таких министерств на уровне субъектов федерации — 20 % (у госслужащих таковых 39 %).
Муниципальные служащие в целом более критичны, чем государственные служащие, в оценке уровня конфликтности межэтнических отношений в России и менее критичны в оценке такого уровня в своих регионах.
Опрос слушателей аналогичных курсов, который мы провели в мае 2013 года, то есть уже после утверждения Стратегии, не выявил принципиальных расхождений в ответах по обозначенным вопросам.
Схожими являются также оценки многих проблем современной национальной политики, полученные в ходе специального углубленного экспертного исследования в Ханты-Мансийском автономном округе, проведённого под руководством автора сотрудниками сектора этносоциальных исследований Института философии и права СО РАН в мае-июне 2013 года (всего опрошено 102 эксперта — представители государственных (окружных) и муниципальных органов управления, руководители национально-культурных организаций, представители творческой интеллигенции и средств массовой информации, общественные деятели). Хотя определённые различия существуют.
Обратим внимание всего на несколько моментов. Здесь ещё большая, чем в опросе 2011 года, доля опрошенных признаёт остроту национального вопроса в России и в своем регионе. Свыше 60 % из них негативно оценивают динамику межнациональных отношений в округе в последнее время и 43 % прогнозируют рост напряженности в будущем. Относительно высоко оценивается и уровень конфликтности этих отношений, особенно в городе Сургуте. А среди причин межэтнической напряженности самой главной признается приток мигрантов. Главным образом с мигрантами связывается в округе и наличие национального вопроса.
Как можно заметить, мнение экспертов значительно отличается от установок федеральных властей, в том числе зафиксированных в утверждённой Стратегии, по целому ряду вопросов, в частности о национальном статусе России, министерстве по делам национальностей, целесообразности региональных концепций национальной политики и др. По нашему убеждению, органы власти в своей деятельности обязаны учитывать мнение экспертов, поскольку без согласования взглядов органов власти и населения (экспертов) управление не может быть достаточно успешным.
Опыт разработки Концепции
реализации национальной политики в городе Новосибирске
В апреле 2013 года на заседании Консультативного совета по вопросам этнокультурного развития и межнациональных отношений при мэрии Новосибирска была утверждена Концепция реализации национальной политики в городе Новосибирске. Автору этой статьи довелось быть руководителем коллектива её разработчиков. Как представляется, наш опыт работы может быть полезным для других регионов, поэтому о ней стоит сказать специально. Подробное описание содержания концепции — специальная задача. Здесь остановимся на последовательности этой работы и некоторых принципиальных её положениях.
Решение о разработке концепции было принято на заседании Консультативного совета вскоре после выхода статьи В. В. Путина «Россия — национальный вопрос», то есть за много месяцев до утверждения Стратегии. Это решение исходило из осознания необходимости чёткой фиксации возросшей ответственности за реализацию национальной политики со стороны органов местного самоуправления и институтов гражданского общества, прежде всего, национально-культурных организаций. Немаловажное значение имеет тот факт, что Новосибирск — крупнейшее муниципальное образование в России, по численности превосходящее многие субъекты федерации, поэтому для эффективного управления соответствующими процессами на муниципальном уровне необходима квалифицированная диагностика существующей ситуации и концептуальное видение перспектив с учётом современных общегосударственных стратегических ориентиров и местных особенностей.
Предварительно была реализована программа конкретных исследований, которая включала проведение серии экспертных интервью и фокус-групп, обобщение статистических данных, анализ документов многих служб мэрии (правоохранительных органов, департаментов образования, культуры, молодежной политики и др.), а также миграционной службы, администраций районов города, обобщение предложений руководителей национально-культурных организаций и результатов ранее проведённых социологических исследований по проблемам национальной политики в городе. На этой основе был подготовлен проект Концепции для Новосибирска, который несколько раз обсуждался с заинтересованными сторонами и корректировался в соответствие с положениями принятой в декабре 2012 года Стратегии.
В целом наша концепция базируется на основных положениях Стратегии, в то же время её содержание конкретизирует и дополняет положения Стратегии с учётом особенностей этнокультурной ситуации, конкретных условий и тенденций этносоциального развития новосибирского городского сообщества. Она сфокусирована на позитивном опыте взаимодействия мэрии и национально-культурных организаций, на «болевых проблемах» и механизмах их решения. На её основе в настоящее время разрабатывается комплексный план мероприятий по реализации национальной политики и соответствующий раздел Целевой программы «Новосибирск — территория партнёрства» с перспективой разработки самостоятельной межведомственной программы «Многонациональный Новосибирск».
В Концепции реализации национальной политики в городе Новосибирске нашли отражение важные проблемы, не зафиксированные в Стратегии, в частности:
— диагностика не только межнациональных отношений, но и состояния этнокультурного разнообразия и этносоциальных процессов в целом;
— идея гармоничного сочетания гражданской, локальной и позитивной этнической идентичности с приоритетом первой из них;
— связь задач реализации национальной политики на муниципальном уровне с целями устойчивого развития городского сообщества;
— необходимость решения не только меж-, но и внутринациональных (внутриэтнических) проблем и противоречий;
— проблемы, связанные с местами компактного проживания мигрантов, в частности, школ с многонациональным составом учащихся;
— мониторинг не только межнациональных отношений, но и социального самочувствия представителей разных этнических групп.
Кроме того важными ориентирами являются:
— сохранение устойчивого единства городского сообщества в ситуации этнокультурного разнообразия;
— воспитание чувства взаимного уважения к культурам разных народов, но доминантой выступают традиции коренного, местного населения (особенностью Новосибирска является то, что, согласно последней переписи, русские здесь составляют 92,8 % населения, а доля представителей каждой из всех других национальностей не превышает одного процента);
— понимание того, что невозможно достичь благополучия отдельной этнической группы без общего благополучия городского сообщества, что определяет взаимную зависимость и взаимную ответственность;
— активизация потенциала каждого этнокультурного сообщества в интересах общего благополучия и использование потенциала города для благополучия отдельных этнических групп.
Генеральная перспектива связана с поддержкой культур разных народов с опорой на приоритет формирования доброжелательных, гармоничных межнациональных отношений как условия общего благополучия городского сообщества и его устойчивого развития.
Работая над городской концепцией, мы столкнулись с серьёзной правовой проблемой. Национальная политика согласно Конституции РФ
находится в ведении Российской Федерации. А органы местного самоуправления в соответствии с Федеральным законом
№ 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» всего-навсего имеют право (обратим внимание: имеют право, но не обязанность, а следовательно, не обеспечиваются необходимыми финансовыми, материальными, кадровыми и иными ресурсами) на оказание содействия национально-культурному развитию народов Российской Федерации и реализации мероприятий в сфере межнациональных отношений на своей территории (заметим, что в первоначальном варианте этот закон не предусматривал даже этого права). Эти полномочия не предполагают возможность на городском уровне определять дополнительно к принятой Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года цели, принципы, приоритетные направления и задачи национальной политики, а сама Стратегия не предусматривает возможности разработки муниципальных концепций реализации национальной политики, что представляется парадоксальным и неправомерным.
В настоящее время выход найден в том, что разработанная городская концепция утверждена, как отмечалось, Консультативным советом по вопросам этнокультурного развития и межнациональных отношений при мэрии Новосибирска, а не законодательными и исполнительными органами местного самоуправления. Это, конечно, снижает её статус и возможную эффективность.
Как представляется, полномочия органов власти местного самоуправления в рассматриваемых вопросах должны быть расширены, поскольку именно на них падает основной груз забот по решению актуализировавшегося в России национального вопроса и обострившихся межнациональных отношений. Пока же мы имеем ситуацию, когда для органов местного самоуправления предусмотрена возросшая ответственность, но при этом необходимые полномочия юридически никак не закрепляются. При сохранении существующей на сегодня законодательной базе органы местного самоуправления окажутся в весьма сложном положении повышенной ответственности за состояние межнациональных отношений без дополнительного финансового, материального и кадрового обеспечения и т.п.
В заключение отметим, что объектом регулирования национальной политики, на мой взгляд, должны быть определены этносоциальные процессы в комплексе, а не только межнациональные отношения. В свою очередь, наиболее эффективным подходом для исследования и регулирования этносоциальных процессов может выступать социокультурный подход. С точки зрения этого подхода отдельный социум, под которым следует понимать и население всей страны, и конкретные регионы и локальные сообщества, является ансамблем этнокультур. Такое представление позволяет оценить ограниченность доминирующих ныне подходов к регулированию социокультурной динамики и этносоциальных процессов.
Политика гражданской нации переоценивает интегрирующий потенциал доминирующей этнокультуры, а политика мультикультурализма недооценивает значимость целостности социального организма, «сонастроенности» входящих в него этнокультур. Последовательное применение социокультурного подхода позволяет понять, каков механизм обеспечения единства многообразия без ущерба и для единства, и для многообразия.
Выступая на первом заседании Совета по межнациональным отношениям при Президенте В. В. Путин оценил этнокультурное разнообразие в качестве предмет гордости и проявления силы нашего государства. Данная характеристика является чрезвычайно важной, особенно в условиях, когда лидеры многих, прежде всего европейских, государств говорят о кризисе (и даже крахе) мультикультурализма. В то же время, такое признание — лишь одна сторона дела. Ещё более значимо понимание того, что сам факт этого разнообразия предполагает осознание и особую ответственность политиков за организацию жизни с различиями. Поэтому наблюдаемое повсеместно усиление полиэтничности и поликультурности определяет необходимость более сложных механизмов управления: в этих условиях не может быть простых решений и единственной модели на все случаи жизни столь различающейся по своим региональным этнокультурным и этносоциальным особенностям России.
Фото В. Новикова, К. Сагалаева
и Ю. Попкова
стр. 6-7, 11
|
