ЖИЗНЬ, ДОСТОЙНАЯ ГЛУБОКОГО УВАЖЕНИЯ
Каждый, кто подолгу бывал в наших сибирских лесах, знает, что среди великого множества кряжистых и развесистых, молодых или уже трухлявых деревьев, вдруг встретишь высоченное, стройное, пронзительно светлое, теплое дерево
И как бы ты ни спешил по охотничьим или другим промысловым делам, непременно хоть на минутку остановишься около него, просветлеешь, отдохнешь и пойдешь дальше, унося в душе неосознанное чувство праздника и признательности за встречу.
Н. Малиновская
Таков в людском сообществе Владимир Митрофанович Зубарев, седоголовый, седобородый ветеран Великой Отечественной, капитан второго ранга человек очень трудной судьбы, которая научила его житейской стойкости, мудрости и доброте.
Я видела его у Монумента Славы, куда он приходит прикоснуться душой к памяти не вернувшихся с фронта земляков. Он долго молча стоит у пилонов, перечитывая знакомые и незнакомые фамилии; мысленно идет по улице и поименно называет мне имена своих земляков из села Суйга Бакчарского района Томской области. Села особенного, поскольку все его жители, отцы многодетных семей, мужики хозяйственные, трудолюбивые бывшие кулаки, которых как спецпереселенцев горькая судьба в 1930-е годы с разных концов государства великого закинула сюда, в Васюганские болота.
У Владимира Митрофановича Зубарева феноменальная память: в свои 83 года он поименно помнит каждого из них и свято, уважительно чтит память воинов, сложивших свои головы на полях сражений за землю русскую, свое Отечество. Помнит и тех, кто израненный вернулся с жестокой войны, Отечественной.
Ежегодно 9 мая Владимир Митрофанович Зубарев стоит у Вечного огня. А колесница истории с грохотом канонады, снова и снова катится по его судьбе. В воспаленной памяти кадр за кадром, как в ленте документального кино, проносятся события далеких сороковых.
В.М.: «Тревожный 1942. Едва закончили посевную, прискакал вестовой, привез повестки из военкомата 18-летним парнишкам последней опоре матерей и колхоза. Вспоминается молодой священник, молдаванин Боря Борщ, который дал напрокат штаны (с обещанием вернуть их, как получу солдатское обмундирование), свои-то холщовые, латаные-перелатаные, уж больно нетоварный вид имели. Сосед дед Шипулин специально забежал попрощаться, пошептал что-то, перекрестил и зашил в рубашку какой-то камешек: «Это, чтобы ты живым, сынок, вернулся». Вспомнились суровые, молчаливые, плохо одетые женщины-труженицы, провожавшие нас, стриженых под орех новобранцев. И, конечно же, мама
Но об этом лучше не вспоминать: мысли, как потревоженный пчелиный рой, ударяют и жалят очень жгуче и до слез больно. Думал, с годами воспоминания о маме потеряют остроту. Ан, нет! Разве можно забыть, как в феврале 1930 года раскулачивали и ссылали нашу семью из Карпысака Тогучинского района в Томскую область под надзор Галкинской комендатуры? Сидя в розвальнях, мама, плача, прижимала к себе трех полураздетых малолетних детей: меня, Петю и грудную, полуторамесячную Грашу. Сестренка замерзла и умерла в дороге. Конвой не разрешил остановить обоз и похоронить ее. Так и зарыли они с отцом малое дите свое в снег под кустом, возле деревни Пихтовка. За 300 километров от места поселения, втайне от комендатуры, ходила мама через тайгу обратно в Карпысак, к оставленному там старшему 12-летнему сынишке Саше инвалиду, которого как сына кулака «врага народа» выгнали из школы. А позже, зимой 41-го, когда сын Петя, весь в чирьях от простуды, сбежал домой с рыбалки, его, «дезертира», поймали, посадили в Томске в тюрьму. Там он от голода съел кусок кожи от ботинка и умер в мучениях. Среди ночи, когда ветер рвал ставни и двери, мама раздетая, босая выскакивала в сени с криком: «Сынок! Петя вернулся!» Ее роскошные волнистые волосы поседели и прядями выпадали вслед за гребнем!
Сейчас уходил на фронт я
А рядом шагала, прижимаясь по-детски к моей руке, моя мама, терпеливая, многострадальная женщина. Отец, инвалид из-за язвы желудка, был взят в трудовую армию, уже работал на «Сибсельмаше» в Новосибирске и проводить меня не мог. Мама смотрела на меня сухими от выплаканных слез глазами и не могла насмотреться. У меня сжималось сердце при взгляде на нее. Я храбрился, хорохорился, подбадривал ее и обхватившего мою тощую шею ручонками младшего пятилетнего братишку Федю
Какое ж надо было иметь огромное сердце, чтобы вместить всю боль потерь, тревог и слез за судьбу своих детей и мужа. На такой подвиг способна только Мать, только наши российские матери
Призыв в армию я воспринял с очень сложными чувствами. Отлично помнил, с какой радостью и гордостью все босоногие пацаны за много километров от нашей деревни бегали встречать Егора Жукова, он возвращался с боев на озере Хасан. На его гимнастерке была медаль «За отвагу», которую каждый из нас стремился почтительно потрогать руками, и каждый, сделавший это, был счастлив.
Я оглядывался на исхоженные вдоль и поперек леса и болота до боли родного теперь края, в котором прошло мое очень-очень нелегкое ссыльное детство. Уходя в армию, первый раз в жизни я покидал этот край. Увижу ли вновь его когда-нибудь? Я шел на войну защищать мою маму с отцом, моих братьев, друзей и знакомых мне односельчан. Я шел на войну защищать свою землю, свою малую родину, свою горемычную Суйгу и ее многострадальных обитателей. С песнями и слезами последних «мужиков» провожало все село: женщины, немощные старики и младенцы.
От Бакчара до Шегарки 180 километров мы прошагали пешком, там я впервые увидел паровоз, поезд, теплушки, а позже пассажирский вагон, в котором нас привезли в г. Бердск. Впервые в жизни я надел новое белье, гимнастерку, брюки, ботинки с обмотками и впервые в жизни наелся супом, а хлебные крошки в котелке собрал пальцем. Так началась моя армейская жизнь
В нашей семье жила давняя воинская традиция. Все мужчины Зубаревы и Пищаскины (по маме), которые могли держать оружие, были призваны на защиту Отечества. Имена 14 из них на Монументе Славы. Так было всегда. В 1905 году мой дед Зубарев Филипп Кузьмич за участие в русско-японской войне получил Георгиевский крест, высшую военную солдатскую награду. Он служил в знаменитом Мокшанском полку, 219-й батальон которого, защищая Отечество, героически погиб под Мукденом. Об этом поэт С. Петров и композитор, военный дирижер И. Шатров написали вальс «Мокшанский полк на сопках Манчжурии», воссоздающий картину этого сражения.
В 1914 году мой отец Митрофан Филиппович Зубарев был мобилизован для участия в Первой мировой войне, отправлен на Юго-Западный фронт, участвовал в Брусиловском прорыве, воевал в Австрии. И вот пришел мой черед участвовать в самой кровопролитной войне ХХ века.
В г. Бердске за неделю нас обмундировали, обучили колоть штыком, ползать по-пластунски, собирать, разбирать винтовку, загрузили в эшелон и «прямой наводкой» на Воронежский фронт в составе 30-го ЗАП (запасного армейского полка). Фронт срочно нуждался в пополнении. Артиллерии нужны были топографы, топовычислители и радисты. В считанные дни я освоил эти профессии.
Через две недели первый бой под ст. Митрофановка. Я рядовой действующей армии. И так два с половиной года непрерывных боев. Связь это глаза и уши истребительной противотанковой артиллерии».
Вместе с полком Владимир Митрофанович Зубарев прошел суровый боевой путь от Воронежа до города Грац в Австрии. Участвовал в жестоких боях за освобождение сотен деревень, поселков и городов: Харьков, Донецк, Апостолово, Одесса. Воевал в Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, Австрии. Сохранил феноменальную память о грозных событиях тех лет, помнит фамилии и имена боевых командиров и однополчан, десятки эпизодов из боевой жизни. В мае 1944 при форсировании Днестра, когда 762 полк РГК под артобстрелом переправлялся на наспех сколоченных плотах, В. Зубарев был тяжело ранен три осколка попали в череп, скулу, позвоночник.
Враг яростно сопротивлялся. Полк, с боем захвативший рубеж на противоположном правом берегу Днестра, нес большие потери, требовалось подкрепление, а связь прервалась.
В.М.: «Врач мне накладывал повязку. Слышу взволнованный голос командира полка Леонова: Как он? Живой? Передать может? Зубарев! Зубарев! Володя, выручай! Вызывай помощь! Координаты помнишь? Мне подтолкнули под руку аппарат, приложили к залитой кровью голове наушники и, превозмогая оглушительную боль, сделав неимоверные усилия, я сосредоточился и стал работать ключом, выбивая знакомые коды. Через несколько минут по указанным координатам загрохотали наши пушки, пошла пехота».
Мужество раненого связиста В. Зубарева, вызвавшего подкрепление с противоположного берега, спасло полк от гибели, а операцию от поражения. Бой был выигран! Мужество и профессионализм, проявленные Владимиром Зубаревым в Великой Отечественной, отмечены двумя медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» орденом Красной Звезды (1944), Орденом Отечественной войны 1 степени, двадцатью юбилейными медалями, знаком «Фронтовик».
В.М.: «Берлин пал. 9 мая 1945 г. окончилась Великая Отечественная война. Конечно, я, как и все солдаты, рвался домой. Но солдата по жизни ведет военная дисциплина. Меня приказом направили в Военно-политическое училище Южной группы войск в г. Фегераш (Румыния), а по окончании в Севастополь, служить на Черноморский Флот».
После войны дети-беспризорники, как птицы на юг, устремились на Черноморское побережье. В Ленинграде и Севастополе были образованы два военно-мореходных училища (школы), которые должны были укомплектовать детьми, потерявшими отцов на фронтах Великой Отечественной войны.
В.М.: «Я сердцем воспринял трагедию этих пацанов безотцовщину, их стремление самоутвердиться, казаться взрослыми, независимыми, смышлеными, и с удовольствием включился в воспитательный процесс. Грязных, голодных, озорных мальчуганов морской патруль собирал по всему Черноморскому побережью. Привозили, стригли под Котовского, мыли, одевали во флотскую форму, обували в ботинки с подковками, сытно кормили и, приставив к ним опытных мичманов-воспитателей, ставили в строй, садили за парты, обучали жить по воинскому Уставу
Вскоре я приказом был переведен на Тихоокеанский Флот и прослужил шесть лет».
Вернувшись в г. Новосибирск, В. Зубарев заочно окончил истфак Новосибирского государственного педагогического института и в полной мере за последующие тридцать пять лет работы реализовал свой организаторский, педагогический, пропагандистский талант. Работал директором 81-й и 168-й школ; преподавателем истории, заместителем директора по воспитательной работе, военным руководителем 22-й и других ведущих школ Новосибирска. Работал талантливо и увлеченно. Его школы много лет держали первенство в областной военно-патриотической игре «Зарница». Среди воспитанников, с которыми Владимир Митрофанович продолжает общаться, губернатор Новосибирской области Виктор Толоконский, начальник штаба танкового полка полковник Андрей Новосельцев, 18 старших офицеров, преподаватель НЭТИ д.т.н. Алексей Киселев, семья погибшего в Афганистане Героя России Вячеслава Захарова и много других талантливых граждан-патриотов.
После выхода на пенсию Владимир Митрофанович семь лет был начальником штаба Гражданской обороны Западно-Сибирского территориального Управления Госрезервов СССР. Много лет, являясь членом совета Общества защиты Российского Флота, он работает в музеях боевой славы Областного Дома учителя, многих школ и общественных патриотических клубах г. Новосибирска, выступает перед ребятами допризывного возраста и на уроках мужества, перед школьниками.
«В любые времена, в дни мира и войны
Дана нам жизнь одна, которой нет цены»,
сказал мудрый аварский поэт Расул Гамзатов.
Глава подготовленной к печати книги
«Мужество жить» о судьбах
спецпереселенцов в Сибири.
стр. 10
|