БОМБА: ИСТОРИЯ, НАУКА, СМИ
Не открою ничего нового, написав, что создание ядерного оружия и ракетных комплексов в исторически ничтожные сроки качественно изменило ход развития человечества. Год назад в России широко отмечалось 60-летие победы над фашистской Германией. Но окончание Второй мировой войны приходится на 10 августа 1945 г., и оно однозначно связано именно с первыми атомными бомбардировками японских городов Хиросимы и Нагасаки. Все последующее время — пока самый длительный период отсутствия вооруженных конфликтов мирового масштаба. Создание атомного оружия оставило лишь две альтернативы — либо мировая война до полного уничтожения человечества, либо пусть худой, с локальными конфликтами и терроризмом, но всеобщий мир.
Ю. Куснер, д.ф.-м.н., профессор,
Институт геохимии СО РАН
Однако, похоже, эта сложившаяся ситуация устраивает далеко не всех политиков в разных странах мира. В качестве примера здесь хотелось бы обсудить участившиеся в последнее время попытки ревизии истории создания ядерного оружия, главным образом, в ядерном противостоянии США—СССР, предпринимаемые различными политическими силами, в том числе, как «патриотами», так и «демократами» в российском обществе.
Как ни странно, эти полярно противоположные политические силы сходятся в двух тезисах: первое — секреты атомной бомбы были украдены у американцев доблестными советскими чекистами и завербованными ими шпионами, в т.ч. и из числа ученых — участников американо-англо-канадского Манхэттенского проекта по созданию атомной бомбы; и второе — значительный вклад в советские разработки внесли пленные немецкие физики-атомщики и полученная от них информация.
В этой статье мне хотелось бы поспорить с этими положениями.
Я как профессионал, окончивший физико-технический факультет Томского политехнического института, защитивший докторскую диссертацию в Институте атомной энергии им. И. В. Курчатова, на основании многолетнего анализа советской и зарубежной литературы, позволю себе утверждать, что секрет атомной бомбы исчез в 5 часов 50 минут утром 16 июля 1945 г. по американскому времени, когда в пустыне Аламогродо вблизи Лос-Аламоса (США) было успешно испытано атомное устройство — прототип атомной бомбы. Мощность взрыва составила около 20 тыс. тонн тротила. Вероятно, информация об испытаниях поступала советскому руководству и раньше конфиденциальным путем, но точно известно, что в тот же день на проходящей в Берлине Потсдамской конференции президент США Г. Трумэн сообщил об этом испытании И. Сталину. 6 и 9 августа того же года были произведены испытания уже на людях авиационных бомб такой же мощности — бомбардировки японских городов Хиросимы и Нагасаки. Причем, в этом случае американцев не остановило и то, что на доках в центре Нагасаки находилось около 10 тыс. американских военнопленных.
Секрет атомной бомбы исчез окончательно, и стало ясно, что в государственных масштабах при суперзначительных экономических и финансовых усилиях ее принципиально можно создать. О масштабах затрат может говорить следующий факт, приведенный руководителем Манхэттенского проекта генералом Л. Гровсом. Когда ученым для опытов по обогащению необходимого изотопа урана потребовался мощный магнит, то для изготовления обмотки его на проволоку был переплавлен весь серебряный запас США; по окончании опытов серебро было возвращено в казначейство США, и из общего количества металла (около 86 тыс. тонн) было утеряно лишь 35 тысячных процента. Один этот пример показывает, что усилиями самых выдающихся разведчиков и шпионов проблемы атомного оружия не решить — нужны концентрированные усилия мощного государства, что подтверждено практическим опытом и США, и СССР. Тем не менее, в последнее время это положение достаточно интенсивно пересматривается или, по меньшей мере, подвергается сомнению. Так, в статье кандидата технических наук П. Гериева («Советская Россия», 24 марта 2005 г., № 61) утверждается, что научный руководитель атомных разработок в СССР ак. И. Курчатов при обсуждении наград за работы оценил вклад разведки в создание оружия в 60 %, но сами руководители разведки скромно оценили свой вклад в 50 %. Трудно проверить сам факт такого диалога, но думаю, что, если он и имел место, то в присутствии тов. Л. Берия — руководителя советского атомного проекта, и в то же время известного и другим… Трудно предположить, что даже самым талантливым разведчикам удастся добраться до серебряных запасов США или утащить ядерный реактор для производства так называемого «оружейного» плутония — вещества, применявшегося в качестве взрывчатки в атомной бомбе.
Безусловно, невозможно отрицать, что разведка внесла важный информационный вклад, сэкономивший силы и средства советского государства: это ясно хотя бы потому, что американцы первыми прошли этот путь и набили себе достаточно шишек, создавая всю эту грандиозную промышленность и ведя научные разработки, не прибегая к помощи Нобелевских лауреатов со всего мира.
Сомнению подвергаются даже более очевидные факты. Широко известно, что работы по созданию атомного оружия в США инициировали всемирно известные физики (не американцы!) А. Эйнштейн и Л. Спиллард, обратившиеся с письмом к тогдашнему президенту Т. Рузвельту, где утверждали, что немецкие физики полным ходом ведут работы над атомным сверхоружием. Советские физики всегда считали, что в СССР эти работы инициировал в ноябре 1941 г. ученый-атомщик, позднее академик Г. Флеров. Будучи офицером-фронтовиком, за блестящие действия во время разгрома фашистов в контрнаступлении под Ельней он получил краткосрочный отпуск в Москву. Вместо ресторанов он отправился в библиотеку. Просмотрев научные журналы (занимаясь до войны ураном в Ленинградском физико-техническом институте), он обратил внимание на то, что из иностранных журналов исчезли публикации по урану. Предположив, что это связано с оружейными разработками, он обратился с письмом к Верховному главнокомандующему И. Сталину, которому по законам того времени письмо офицера-фронтовика было немедленно доставлено. И карусель закрутилась. В упомянутой же статье П. Гериева утверждается, что еще раньше, в 1940 г., на это же обратил внимание и заместитель начальника научно-технической разведки НКВД Л. Квасников, и НКВД начал разведывательную деятельность по урановой проблеме. В таком утверждении есть два абсолютно непонятных аспекта: во-первых, откуда Л. Квасников, не будучи профессионалом, мог знать о возможности военного применения урана, и, во-вторых, президент США получил письмо физиков в октябре 1939 г., а решение о развитии работ было принято им уже в 1941 г., до этого ограничение публикаций было добровольной акцией отдельных ученых, инициируемой лично Л. Спиллардом.
Теперь о втором из тезисов, сформулированном в начале заметки. В «Российской газете» (4 и 11 марта 2005 г., №№ 43 и 47) опубликована статья В. Овчинникова «Гонка за бомбой», предваряемая фотопортретом выдающегося немецкого физика, одного из создателей квантовой механики, Нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга, ставшего в 1939 г. руководителем созданного фашистами «Уранового проекта» с целью создания атомной бомбы. Следует отметить, что до Второй мировой войны немецкие физики занимали ведущие позиции в мире, физические и химические научные журналы были в числе самых престижных, а исследования в области урана, в том числе и оружейного — наиболее продвинутыми в мире.
С приходом фашистов к власти все изменилось. Из страны бежали многие ведущие в этой области ученые (А. Эйнштейн, Л. Мейтнер и др.), наука Германии оказалась в международной изоляции. И хотя по инерции выдающийся немецкий физик Э. Вайзеккер в 1940 г. теоретически доказал, что в ядерном реакторе должен образовываться новый элемент — плутоний, способный служить «взрывчаткой» для супербомбы, а под властью Гитлера оказались Бельгия и Норвегия, откуда и были вывезены необходимые для создания такого реактора уран и т.н. «тяжелая вода», в 1943 г. стало окончательно ясно, что экономика Германии в условиях войны не способна решить проблему создания атомного оружия. «Урановый проект» попал под введенное Гитлером положение о том, что любое новое оружие должно появляться на поле боя не позднее, чем через полгода, и был в 1943 г. фактически остановлен. Это было абсолютно достоверно установлено американскими военными и учеными. Их настолько беспокоили немецкие работы, что в 1945 г. под руководством известного физика С. Гоудсмита и разведчика ЦРУ Б. Паша была создана специальная группа, известная под названием «Миссия Алсос», которой удалось интернировать и допросить практически всех немецких физиков.
Таким образом, мнение В. Овчинникова о возможном существенном влиянии немецких ученых на советские ядерные разработки оказывается сильно преувеличенным, по крайней мере, по двум причинам: к нам не попали ведущие немецкие ученые, а их успехи оказались не столь велики, как ожидалось. Советским военным и физикам под руководством академиков Ю. Харитона и И. Кикоина удалось захватить после оккупации запасы урана из «Бельгийского фонда». Это существенно ускорило создание советской атомной бомбы. Вообще, еще раз уместно напомнить, что советское руководство высоко оценило и вклад советских и иностранных разведчиков — их весьма достойно наградили, и вклад немецких ученых, советских и иностранных, один из них, профессор Н. Риль, стал единственным иностранцем, награжденным званием и медалью Героя Социалистического труда. Пример Германии ярко иллюстрирует, что решающий вклад в создание атомного оружия могли внести только государственная воля СССР, усилия всей разоренной войной страны, вся отечественная наука и промышленность, где люди зачастую и не знали, над какой задачей они трудились.
Каковы же были предпосылки к тому, что советской науке и промышленности, в резком контрасте с американцами, на которых фактически работало полмира, удалось создать атомное оружие силами практически одного государства? В рамках газетной статьи это возможно лишь проиллюстрировать на нескольких примерах.
Широкие теоретические и экспериментальные исследования с начала 20-х годов прошлого века велись в Ленинграде, в Физико-техническом институте АН СССР. Академиком Н. Семеновым еще в те годы была создана стройная теория цепных реакций — основных в атомной бомбе — за которую ему впоследствии присуждена Нобелевская премия. В 1940 г. в лаборатории будущего научного руководителя советского атомного проекта И. Курчатова К. Петржаком и уже упоминавшимся Г. Флеровым было открыто явление спонтанного деления ядер. После осуществления в 1939 г. немецкими физиками О. Ганом и Ф. Штрасманом и австрийскими физиками Л. Мейтнером и О. Фришем распада урана под действием медленных нейтронов, возникла возможность построить полную картину распада этого элемента. Впервые в мире это было сделано в Физическом институте АН СССР в Москве, в лаборатории академика И. Тамма, Я. Зельдовичем и Ю. Харитоном (все они — будущие руководители атомного проекта) и опубликовано в ведущем советском физическом журнале в том же 1940-м году в статье «Деление и цепной распад урана». Фактически это была теория атомной бомбы, поскольку теоретически была рассчитана минимальная масса урана, необходимая для взрыва. Незнакомые с этой работой американские исследователи должны были самостоятельно определять эту ключевую для создания бомбы величину. С этой целью выдающимся немецким математиком Дж. Фон Нейманом в рамках Манхэттенского проекта была создана первая в мире электронно-вычислительная машина — ЭВМ. Советские ученые обошлись собственными мозгами. При попытках американцев на опыте определить критическую массу урана произошел один из самых трагических эпизодов в истории американского атомного проекта. При демонстрации опытов по определению этой массы в Лос-Аламосе руководитель проекта канадский физик Л. Слотин случайно создал эту массу и, спасая людей от неминуемой гибели, голыми руками разрушил устройство, а сам погиб через девять дней от лучевой болезни.
В возникшем перестроечном ажиотаже стали опровергаться все достижения советских времен, в том числе и общепринятый в мире приоритет с созданием фундаментальных основ теории цепных реакций. Так, в книге С. Пестова, под названием «Бомба», вышедшей в серии «Беспредел» в 1995 г. в издательстве «Шанс» (Санкт-Петербург), утверждается, что упомянутая статья Я. Зельдовича и Ю. Харитона опубликована только в 1972 г. И этот абсурд доносится до массового читателя. Создается впечатление, что кое-кому перьями отдельных российских публицистов хочется доказать, что советское атомное оружие целиком выкрадено у американцев, а украденное в цивилизованном мире следует возвращать.
И, наконец, о том, что, быть может, не многим известно. Одной из решающих проблем создания атомной индустрии, часто наиболее дорогостоящей, является поиск, разведка и разработка урановых месторождений. В статье П. Гериева рассказывается о поисках и находках в конце 40-х — начале 50-х годов прошлого века урановых руд на Украине, в Казахстане и в Узбекистане, послуживших, наряду с «немецким» ураном, для создания первых советских атомных реакторов, атомных и термоядерных бомб. Однако совершенно не упоминаются работы иркутских геологов, которые обеспечили открытие рудников, в настоящее время являющихся единственными крупными в России и находящихся на юго-востоке Читинской области. Поисковые работы по урану были начаты иркутскими геологами ровно 60 лет назад, в год Победы. 13 октября 1945 г.
принимается постановление Правительства СССР о концентрации и специализации поисково-разведочных работ по радиоактивному сырью. Одновременно в Иркутске создается спецкомитет по поискам радиоактивных элементов под руководством П. Луненка, позднее, в 1948 г. преобразованный в экспедицию «Сосновгеология», которая уже 60 лет успешно решает проблему поисков и разработки урановых месторождений. В числе участников были тогда еще молодые геологи «Сосновгеологии», а ныне лауреаты Ленинской премии, награжденные высшими правительственными орденами д.г.-м.н. Л. Ищукова и к.г.-м.н. В. Зенченко, который уже в октябре 1965 г. забивает колышек и придумывает название «уранового» города Краснокаменска. О существовании этого ныне очень красивого города с населением около 70 тыс. человек до недавнего времени знали очень немногие из-за соображений секретности, снятых лишь несколько лет назад. За заслуги геологов организация «Сосновгеология», единственная в Иркутской области, награждена орденом Ленина — высшей государственной наградой СССР.
Россияне, живущие на обломках великой страны, вправе гордиться достижениями СССР. Да, мы не оказались первыми, но мы практически в одиночку создали ракетное и ядерное оружие, запустили первый в мире спутник Земли и послали человека в Космос. В СССР построен первый в мире атомный ледокол и запущена первая в мире атомная электростанция. Мы испытали над Новой Землей термоядерную супербомбу наибольшей мощности, в 2500 раз мощнее тех, что разрушили Хиросиму и Нагасаки. Успешное испытание произвело такое впечатление, что послужило одним из существенных толчков к прекращению испытаний ядерного оружия. Этим и многим другим наша страна во многом обязана науке, которую советское государство, в отличие от немецкого, сумело сохранить и приумножить даже в условиях послевоенной разрухи.
стр. 13
|
